Форум » Холмсовсячина » Холмсобред по "Мастеру и Маргарите" » Ответить
Холмсобред по "Мастеру и Маргарите"
Денис: Вот первые кусочки, строго не судите: В дверях сэра встретила чёрная собака в кружевной фосфорной наколке и кокетливых кружевных же чулочках. - Каким отделением выдан паспорт? - вопросила собачища у сэра, глядя поверх очков. Сэр странно захрипел. - Четыреста двенадцатым, - сморщив лоб, сказала сама себе Бося. - Аааа, я знаю это отделение. Там кому попало выдают паспорта. Вот я бы вам ни за что не выдала! - Михалков, - тихо прогундосила собачища, - надеюсь, уже всё понятно? Сэр кивнул головой. - Возвращайся немедля в свой Ванкувер, - продолжала Бося, - сиди там тише воды, ниже травы и ни о каких холлах в Девоне не мечтай, ясно? Затем собачища ухватила за ногу курицу и всей этой курицей плашмя, крепко и страшно так ударила по шее сэра Генри, что тулово курицы отскочило, а нога осталась у Собули в зубах. Всё смешалось в доме Баскервилей, как справедливо заметил писатель. Именно так он и сказал бы он в данном случае. Да! Всё смешалось в глазах у Генри. Длинная искра пронеслась у него пред глазами, сменясь какой-то траурной змеёй, погасившей на мгновение мартовский день - и Баскервиль полетел с крыльца Холла, приземлившись аккурат посередине клумбы орхидей. Оставшаяся наверху Бося вернулась в дом, унеся с собой громадный клок штанов сэра, и с грохотом закрылась. Пролежав в клумбе с полчаса, Генри открыл глаза, и увидел над собой... ту же собачищу! - Дай-ка я тебя поцелую, - нежно сказала собачища, и Генри снова провалился в темноту... Последнее, что он увидел, была фосфорная маска, разваливающаяся на куски... Затем какая-то мысль пронеслась у него в мозгу, и всё стихло... Около четырёх часов жаркого дня компания мужчин, одетых в штатское, высадились из ландо, несколько не доезжая до дома № 56 по Пирита-теэ. Тут группа разделилась на две маленьких, и обе стали с двух сторон подступать к злополучной квартире. В это время Стэплтон и Бося сидели в столовой своего холла, доканчивая завтрак. Где была Бэрил - неизвестно. Но судя по грохоту кастрюль из погреба, можно допустить, что она была именно там, очевидно, валяя дурака. - А что это за шаги такие на лестнице? - спросил Джек, поигрывая ложечкой в чашке с чёрным кофе. - А это нас арестовывать идут, - ответила Бося, лакая молоко. - А, ну-ну, - ответил на это энтомолог. А в это время поднимавшиеся по лестнице уже были на крыльце. - Все дома, - шепнул один из них. Тогда шедший впереди вынул из заднего кармана чёрный рейхсревольвер, а другой, в крылатке, - отмычки. У третьего, типа в клетчатом пальто, были маски из чёрного шёлка и ампулы с хлороформом. В одну секунду была открыта парадная дверь, и все шедшие оказались в передней. На этот раз, если и не полная, то всё же какая-то удача была налицо. В гостиной, устроясь в готическом кресле, сидела громадная чёрная псина. Она держала в лапах примус.
safomin25: Денис пишет: В дверном проёме расположилась миссис Хадсон – домоправительница и очень милая старушка, не сующая нос в чужие дела. В руках у неё был поднос, содержащий две чашки кофе, две тарелки со шкварчащей яичницей Извинте, Денис, но яичница и омлет такие же две разницы, как ванна и корыто. Яичница, изволите ли знать, производится непосредственным выливанием содержимого разбитого яйца (яиц) на горячую сковродку, желательно при сохранении нерушимости желтка, что при дальнейшем поджариваии создает т.н. яичницу "глазунью". Упоминаемая Вами "шкварчащая" яичница - суть яичница со шварками, получающимися при выжариании сала - свиного или гусиного, реже бараньего. При дальнейшем прожариании уже в составе яичницы, шкварки характрно шипят и потрескивают, выбрасывая из себя жирные брызги т.е. именно "шварчат". Впрочем, эффект "шкварчения" можно получить и поджиривая сало непосредственно перед внедрением на него содержимого яиц (см.выше) . Для омлета же яйца пердварительно выливаются в какую-нибудь емкость и там желтки и белки перемешиваются. Иногда в эту массу что-то добавляется, например - мука. А потомо уже все это выливается на сквородку, и омлет не столько жарится, сколько печется. А, что касается седла барашка, то я забыл сказать, что нарубать мясо можно не обязательно по одному ребру на кусок. Можно и по два и по три и.т.д. просто куски будут толще.
Денис: safomin25 пишет: Извинте, Денис, но яичница и омлет такие же две разницы, как ванна и корыто. Та я знаю.
safomin25: Укуси меня Боська, если это не так, но омлеты отродясь не шкварчили. Нечему там шкварчить, рыхлые они. По форме и по сути.
Денис: safomin25 пишет: Нечему там шкварчить, рыхлые они. По форме и по сути. Увы, я ем канонический омлет как минимум раз в полгода. Ежедневный же не рыхлый, и не пышный - и иногда шкварчал..
Денис: На сем дискуссию об омлетах считаю закрытой, ибо поздно. Следующая глава по графику.
safomin25: Денис пишет: Следующая глава по графику. Ждем-с.
Денис: Я возымел наглость продолжить. VIII. Нехорошая квартирка Весь день дворецкий Джон Бэрримор был в некотором замешательстве. Загадочные ночные события не выходили у него из головы. До одиннадцати часов утра он находился на ногах, наводя порядок в переполошённом Баскервиль – холле. Сначала нужно было убрать голову сэра, чтобы доктор Мортимер не утащил её в свою коллекцию (Правда, как мы с вами знаем, бедолаге Джеймсу было не до халявного черепа). Затем следовало успокоить судомойку и жену Элизу, попутно занеся в расходы стоимость разбитых тарелок и бутылок коллекционного вина - что греха таить, хозяина нет, а имение есть. И именно с Бэрримора спросит новый наследник, если что-то, не дай бог, пойдёт не так. Мысль о будущем наследнике не покидала Бэрримора. Кто он будет? Откуда свалится на его буйну голову? Хорошо ещё, если это будет флегматичный и уравновешенный мистер Дезмонд, дальний-дальний родственник незабвенного сэра Чарльза. А ну как явится малахольный племянничек, Генри? Тогда точно конец придёт антикварным, китайского фарфора, блюдечкам на полке в каминном зале. Ведь выросший в знойных степях Аризоны Генри Баскервиль любил поупражняться в стрельбе из кольта. Кстати сказать, похожая страсть имелась и у знакомого нам Шерлока Сигеровича – любил он, знаете ли, разрядить барабан своего «Webley Mk. VI» в фарфоровые вазочки доктора Ватсона. Но увы, всё на свете когда-то заканчивается. Сначала кончились «хирургические» вазочки, затем диванные подушки миссис Хадсон, затем стены комнаты Холмса оказались изрешечены словами британского гимна, а ковры у Ватсона, на беду, закончились. Впрочем, мы малость отвлеклись. Итак, тяжёлые думы терзали чело дворецкого. Растерянный и подавленный, он пролил горячий чай на бороду, от него чуть не сбежало молоко, а овсяная каша, мастерством приготовления которой Бэрримор славился далеко за пределами Баскервиль-холла, оказалась чересчур соленой и несколько подгорела. Можно сказать, день не заладился с самого его начала. И даже когда у дворецкого выдалась свободная минутка чтобы прикорнуть, он продолжал размышлять о несправедливостях жизни, собачьих следах и странных выкриках доктора Мортимера. Наконец, Морфей уже было сменил гнев на милость и позволил бородачу отрешиться от бытовых забот, как вдруг… Не люблю я этого слова – «вдруг». Никогда не угадаешь, что за ним скрывается. Впрочем, иногда это может быть нечто приятное.… Но мы снова отвлеклись. За мной, читатель! Итак, на увитой плющом террасе Холла послышались уверенные шаги и звонкое постукивание трости о каменные плиты. Бэрримор, разумеется, этого не слышал – объятия Морфея крепки. Если бы ему пригрозили сделать из него собачий корм, если он не проснётся, Бэрримор лишь отмахнулся бы, дескать, делайте со мною, что хотите, но я не встану. Неизвестно, сколько времени прошло, прежде чем дворецкий приоткрыл глаза. И самое паршивое – он категорически не мог понять, что он делает в форменном уборе на диванчике в кабинете своего благодетеля, погибшего из-за собственных заблуждений. Бэрримору с трудом вспомнилось ошалелое лицо Мортимера, бормотавшего страшные вещи, собачьи следы на гравии и внезапно – силуэт какой-то полупрозрачного свойства дамы. Ни какая это была дама, ни который сейчас час, дворецкому было неведомо. Надо сказать, что здание это – Баскервиль-Холл − давно уже пользовалась если не плохой, то, во всяком случае, странной репутацией. Еще за двести лет до появления на свет небезызвестного нам Хьюго Баскервиля в нём происходили зловещие события. Начнём с того, что второй владелец поместья был сущий мот и…хм, из песни слов не выкинешь… согрешил с экономкою, а когда та, беременная, явилась к нему на поклон, изволил послать её в неопределённом направлении ко всем чертям. После чего несчастная утопилась в хозяйском пруду, который в ту же ночь нежданно стал опаснейшей трясиной. Барин плюнул и затеял строительство шикарнейшего по тем временам здания – Баскервиль-холла - на безопасном от трясины расстоянии. Но стройка с самого начала не заладилась. Начали гибнуть рабочие. Один споткнулся на ровном месте и свалился в котлован, другой зазевался и попал под тяжёлый каменный блок. Третий увидел нечто ужасающее и, не успев взмахнуть руками, свалился с недостроенной башни и размозжил себе голову. Финальным аккордом стал обескровленный выпотрошенный труп Главного Инженера, видного знатока фортификационных наук. А в болоте периодически находили трупы местных жителей. Наконец, с самим Баскервилем произошло нечто, чего он страшно перепугался и начал вести крайне набожную жизнь, завёл семью, жена родила ему шестнадцать детей, правда, выжили из них только трое. Жили они честно и праведно, как отец завещал. Потом беды на время покинули поместье девонширских дворян. До 14 марта 1649 года. До гибели Хьюго Баскервиля. И вот настал ад. На протяжении двадцати лет лютый собачий вой держал в страхе округу. Небезызвестная нам девица вздрагивала от ужаса, заслышав рядом с фермой рычание и скуление. Но в глубине души она благодарила свою спасительницу. Сменялись правители, росло значение Британии – а вой всё ещё был слышен в окрестностях Гримпенской Лужи. Впрочем, к началу девятнадцатого века здесь снова воцарился мир и покой. До вчерашнего дня. Итак, Бэрримор разлепил склеенные веки и увидел сидящего в хозяйском кресле человека в самом расцвете сил, одетого в кофейного цвета костюм и соломенную шляпу. Дворецкий присел на диване и вытаращил глаза, недоумевая от происходящего. Неизвестный заговорил, разрубая своим весёлым голосом вязкую, свалявшуюся тишину. − Добрый день, дражайший! Произошла немая сцена, после которой Бэрримор выговорил: − Что вам угодно? − и сам поразился, не узнав своего голоса. Слово "что" он произнес тенором, "вам" − баритоном, а "угодно" у него совсем не вышло. Незнакомец дружелюбно усмехнулся, вынул подержанные швейцарские часы с гравировкой на крышке, позвонил двенадцать раз и сказал: − Полдень! И ровно час, как я дожидаюсь вашего пробуждения, ибо меня приглашали сюда к одиннадцати. Вот и я! Бэрримор задумчиво почесал бороду. − Извините… − и хрипло спросил: − Скажите, пожалуйста, вашу фамилию? При каждом слове кто-то покусывал его за голень, причиняя адскую боль. − Как? Вы и фамилию мою не знаете? − тут неизвестный улыбнулся. – Я уж было думал, что дражайший сэр Чарльз сообщил вам о моём грядущем визите. Бэрримор был умным человеком и сообразил, что раз уж заявился нежданный гость, нужно признаваться во всем. − Откровенно сказать… − начал он, еле ворочая языком, − вчера наш хозяин немножко…того.. − Ни слова больше! − ответил визитер и отъехал с креслом в сторону. Бэрримор, подавившись бородой, увидел, что на маленьком столике сервирован поднос, на коем имеется нарезанный белый хлеб, венские вафли в вазочке, овсяная каша, сдобренная патокой, на тарелочке, что-то накрытое крышечкой и, наконец, чёрный кофе в начищенном серебряном кофейнике. Накрыто, словом, было чисто, умело. Незнакомец не дал дворецкому как следует удивиться и налил ему крепкого кофе, немного разбавив его сливками и присыпав корицей. − А вы? – пробормотал бородач. − С удовольствием! Сняли крышку − на подносе красовалась запечённая птица. – Утка, - заметил гость. – С яблоками. Как же это мило с её стороны! Но откуда взялся в доме этот человек? Вот что недурно было бы разъяснить! − Ну, что же, теперь, я надеюсь, вы вспомнили мою фамилию? Но Бэрримор только стыдливо улыбнулся и развел руками. − Однако! Магистр энтомологии Ванделер, − веско сказал визитер, видя Бэрриморские затруднения, и рассказал все по порядку. Вчера днем он приехал из-за границы в Лондон к сэру Чарльзу по деловому вопросу, однако его там не оказалось – он вернулся в Холл за день до этого. Тогда господин Ванделер сел на утренний поезд, затем немедленно явился сюда, в Холл и обнаружил там вместо сэра сопящего дворецкого. Еще вечером по телеграфу визитёр с сэром условились, что Ванделер прибудет к нему в одиннадцать часов утра сегодня. Вот Ванделер и прибыл! Придя, был встречен Элизою, которая объяснила, что сама она только что пришла, что она ходила за маслом, что барина дома нет, так как он немножечко умер. А дворецкий и по совместительству её муж осматривает кабинет хозяина. Тут Бэрримор повернулся от визитёра и в зеркале, давно не вытираемом суетливой Элизой, отчетливо увидел какую-то странную дамочку инфернального вида в широкополой шляпке (ах, если бы здесь был Мортимер! Он признал бы эту гражданку в момент!). А та отразилась, хмыкнула и пропала. Дворецкий в недоумении отпрянул от зеркала, и вторично его качнуло, ибо в зеркале прошагала здоровеннейшая черная собачища и также пропала. "Что же это такое? − подумал бородач, − уж не схожу ли я с ума? Откуда ж эти отражения?!" − он заглянул в переднюю и испуганно закричал: − Элиза! Какая тут псина у нас шляется? Откуда она? И кто-то еще с ней?? − Не беспокойтесь, дражайший, − отозвался голос, но не Элизы, а гостя – уже из каминной залы, − собака это моя. Не нервничайте. А Элизы нет, я услал ее в Йоркшир, на родину, так как она жаловалась, что барин давно не давал ей отпуска. Слова эти были настолько неожиданными и нелепыми, что Бэрримор решил, что ослышался. В полном смятении он рысцой побежал в каминный зал и застыл на пороге. Борода его шевельнулась, и на лбу появилась россыпь мелкого пота. Гость пребывал в зале уже не один, а в компании. Во втором кресле сидела та самая дамочка, что померещилась в кабинете. Теперь она была ясно видна: шляпа с пёрышками, стеклышко лорнета поблескивает. Но оказались в спальне вещи и похуже: на персидском ковре в самой невинной позе расположился некто третий, именно − жутких размеров черная собака с утиной ножкой в зубах. "Вот как, оказывается, сходят с ума!" − подумал Бэрримор и ухватился за стол. − Я вижу, вы немного удивлены, дражайший? − осведомился Ванделер у почёсывающего бороду дворецкого, − а между тем удивляться нечему. Се есть моя фамилия – семейство то бишь. Тут собака сделала неслыханный манёвр – встала на задние лапы, правой передней взяла чашку кофе, залихватски её опрокинула и тявкнула от удовольствия. Бэрримор пополз по стене. − И семейство моё требует места, − продолжал магистр, − так что кое-кто из нас здесь лишний в здании. И мне кажется, что этот лишний − именно вы! − Они, они! – протянула дамочка. - Ничего ровным счётом не делают, да и делать ничего не могут, потому что ничего не смыслят в том, что им поручено. Помещикам втирают очки! − Крупу переводит казенную! − наябедничала и псина, расправляясь с курицей и, повернувшись к гостю, добавила почтительно: − Разрешите, Хозяин, привести его к необходимому знаменателю? − Можно, − благостно произнёс Хозяин. – Но не увлекайся. И тогда каминный зал завертелся вокруг несчастного дворецкого, кто-то тяпнул его за штанину, и он ударился о стол головой и, теряя сознание, подумал: "Я умираю…» Но он не умер. Ночью следующего дня он проснулся на островке посреди Гримпенской трясины. «Вот попал же, - вздохнул Бэрримор. – Хорошо ещё, что тут вроде как никого нет». - Здорово, редиска! – окликнул его кто-то позади. – В одной камере, стало быть, кантоваться будем…
Лоттик Баскервилей: Денис пишет: Крупу переводит казенную! Убило))))
Морская звезда: Денис, великолепно
maut: Денис Классно!
1NAtaXA5: Денис Восхитительно!!!
Элейн: Денис Спасибо огромное! Прочитала все на едином дыхании. Очень веселая стилизация.(пишу под столом, куда свалилась от хохота.
ЭрнстСтавро Блофельд: Необычная идея - скрестить шерлокиану с "Мастером и Маргаритой"! Вот уж гибрид так гибрид!
полная версия страницы