Форум » Разговоры об искусстве » Какие книги вы читаете? (продолжение) » Ответить
Какие книги вы читаете? (продолжение)
Tigrenok: Посмотрела кругом - тема про фильмы есть, про музыку есть, а про книги почти нет... :)) Расскажите, леди и джентельмены, что вы читаете в свободное от забот Шерлока Холмса и его автора время?
Рени Алдер: kalash пишет: Kurva мисс Джен-Анн Стампер! Вот и я об этом же подумала Кстати, нам от свёкра на память достался курвиметр Меряет длину кривой (линии). Потому что curvus по-латыни - кривой. И по польски, как мне сказали, тоже; но я лично не проверяла. Поверила на слово
Alexander Arnold: Я почему-то перечитываю роман Фейхтвангера "Изгнание". Помесь аналитической прозы с детективом.
Pinguin: Алек-Morse пишет: Я не могу написать ужасное слово, какое заменено здесь точками. Я вскрикнула, когда оно сорвалось с его губ; я бросилась к моему ридикюлю, лежавшему на боковом столике; я высыпала из него все мои трактаты; я схватила один трактат о нечестивых ругательствах, под названием «Умолкните во имя неба!» и подала ему с выражением отчаянной мольбы. Смешной персонаж. Как она старалась, рассовывая свои трактаты по самым неожиданным местам!
Алек-Morse: Pinguin пишет: Смешной персонаж. Как она старалась, рассовывая свои трактаты по самым неожиданным местам! И смех и грех святость... Иной раз и не знаешь, смеяться, сочувствовать или негодовать в отношении её поведения.
Лоттик Баскервилей: Алек-Morse пишет: "Miss Jane Ann Stamper be------!" maut пишет: Be damned Да, скорее всего, подразумевалось "к чёрту!". Такой ханже за глаза хватит.
Рени Алдер: Дочитала книгу Константина Арбенина "Заявка на подвиг". Мелкий в детской библиотеке взял, с моей подачи. Но сам читать не стал пока. И я, в общем, не уверена, что прочтёт. Потому как на мой взгляд - книга вообще не детская. Несмотря на сказочное содержание про рыцарей, драконов и великанов. И несмотря на то, что она была в длинном листе какой-то детской премии... но в шот-лист всё же не попала. Правильно, на мой взгляд. Хотя, вообще-то, книга хорошая. Это такой густой-густой постмодернизм, с аллюзиями вообще на всё: на Пушкина, на Чехова, на всю литературу в целом, на политику, на быт, вплоть до пожаров на торфяниках ("В чудовище, - мысленно вывел рыцарь, - всё должно быть прекрасно, иначе все сразу поймут, что это чудовище"). Язык очень живой и выразительный; мне, например, имена героев понравились (барон Николай, донья Маня, кентавр Сандалетов, рыцарь дон Капитон и т.п.). И юмор присутствует, ненавязчивый; я пару раз ржала в голос. А вот постмодернизм, в отличие от юмора, очень навязчивый. Меня к концу книги очень утомило: как будто плохо наведённая иллюзия, всё время всё плывёт перед глазами. Поделилась впечатлением с коллегами - но они, к сожалению, книги этой не читали. А жаль; хотелось бы обсудить. Резюме: песни "Зимовья зверей" мне нравятся гораздо больше.
Рени Алдер: Пользуясь отсутствием учеников, а также тем, что доктор рекомендовал ограничить подвижность, дорвалась до чтения. Дочитываю на Самлибе третью часть истории Николая Петровича Туканова "Детективное агентство "Урр-Бах и Кархи". Кто-то в ЖЖ порекомендовал. Я начала читать без особого энтузиазма, поскольку уже несколько рекомендованных книг ниасилила дальше полста страниц. Но тут случилось чудо: ровно как и обещано в одной из рецензий, на двадцать какой-то странице начинаешь симпатизировать и сопереживать героям - и всё, дальше оторваться почти невозможно. Вот что интересно: тоже полно этих всяких постмодернистских и пародийных штучек, типа газеты "Один эльф сказал" или журнала "Досуг без косяка". Но тут это совершенно не мешает. Может, потому, что мир получился живым и убедительным, не натужным. Или потому, что сам автор не поучает, не умничает, не выпендривается, а просто рассказывает историю. В общем, книжка понравилась. Я бы такую даже в бумаге купила - думаю, мелкий бы тоже прочёл с удовольствием. Это, конечно, не Высокая Литература, но очень достойный образец того, что раньше называли "беллетристика"; и это действительно белль летр.
Рени Алдер: Одна из лучших эпитафий Крапивину (как мне показалось). Не со всем и не совсем согласна, но... О литературоведческом - 136... Масса народа отметились на смерть Владислава Крапивина. Даже не читавшие его. Задумался. А ведь про него не помнят ни дети, читавших его, ни внуки. Точнее, внуки-то, точно, даже не подозревают о его существовании... И куда ты делся, мальчик со шпагой? Умер от ожога, после того, как об твою каску разбилась бутылка с горючкой? А ведь ты не знал, мальчик со шпагой, что не прискачут всадники со станции Роса. И не подойдут БМП, потому что их отрезали огневым налётом с фланга. .. Или ты спился и умер от панкреонекроза? Ведь ведущие инженеры по радиолокаторам были никому не нужны. А ты и не знал, мальчик со шпагой, что на месте твоего завода будет замечательный торговый центр. И не прискачут всадники со станции Роса, и не скажут "Не трогать!"... Или ты боролся за все хорошее против всего плохого,мальчик со шпагой, и стал депутатом межрегиональный депутатской группы, а потом пошло. И умер ты от инфаркта в бане с проститутками, обожравшись виагры? И опять не успели всадники со станции Роса, вместе с дефибриллятором... Были и ещё варианты, но их не так много. Покойся с миром, мальчик со шпагой. И его автор... отсюда
Alexander Arnold: Спился, баня с проститутками... Наш класс - ровесники мальчика со шпагой. Спились - двое, о проститутках как-то не слышно... Про "Виагру" - не знаю... В других поколениях лучше было?
kalash: Исследование о том как Битлз гипнотическим способом распостраняли масонский коммунизм.
Alexander Arnold: А я "Фому Гордеева", наконец, прочитал.
kalash: В 1910 году Ленин во второй раз приехал на Капри к Горькому и тот потащил Ильича прогуляться по Неаполю. Переправились на пароме, попали в городскую сутолку, вылезли из нее где-то на окраине и Ильич, старый турист, сказал Максимычу, что ну его нафиг этот Неаполь, полезли вон на Везувий. Тот согласился. Эти два дурака во цвете лет решили забираться не по туристической тропе со всеми, а "дикарями". Полезли по какому-то склону сквозь кустарники в чем были, никакой специальной одежды и обуви они не брали - по городу же гулять ехали. Забрались на какую-то площадку с "потрясающим видом", уселись на валуны. Горький давно хотел обсудить с Лениным всякое важное, что накипело, и сказал ему, что нехорошо так часто ссориться с революционерами разных течений и убеждений. На что Ильич задвинул свой известный гениальный парадокс - "чтобы объединиться, надо сначала поругаться". Оба стали переваривать сказанное и молча смотреть на Неаполитанский залив, развалины Помпей и сам Неаполь. - Вариант продолжения: Тут из отеля прибежал посыльный и сказал, что Горького срочно зовут прибывшие из России туристы, чтобы обсудить некоторые аспекты пьесы "На дне". Когда Горький ушёл, Ленин снял пиджак, сделал несколько упражнений, чтобы разогреть мышцы рук и предплечий и громко сказал: — Я к вашим услугам, профессор! И тут из-за ближайшего валуна вылез Плеханов, в чёрной шляпе и плаще до пят и, покручивая за спиной финку, начал приближаться в Ильичу...
Alexander Arnold: kalash пишет: И тут из-за ближайшего валуна вылез Плеханов А почему это Плеханов профессор? У него образования - Кадетский корпус и что-то вроде одного курса артиллерийского училища...
kalash: Alexander Arnold пишет: А почему это Плеханов профессор? https://youtu.be/MUfKOynbSjc?t=28 ...а в марксизме - профессор
Alexander Arnold: Ох, я этой сценой знакомых математичек достаю. И они относятся с пониманием! Мысль начертить пару формул где-нибудь у входа им нравится. Проверено.
kalash: Алексей Александрович Сурков (1899 — 1983) — русский советский поэт. В 1918 году добровольцем ушел в РККА, участник Гражданской войны и Польского похода. Служил до 1922 года пулемётчиком, конным разведчиком; участвовал в боях на Северо-Западном фронте и против повстанцев А. С. Антонова. Автор текста песни "Бьется в тесной печурке огонь". Ему посвящено стихотворение К.Симонова "Ты помнишь, Алёша, дороги смоленщины" Хорошие были ребята: Кремневые, на подбор. Трава на тропе примята, Зарос лопухами двор. Синеет в траве колокольчик. Кузнечик стрижет в тишине. Переглянулись молча И молча встали к стене. Хорошие были ребята: Кронштадтские. Моряки. Одетый медью заката, Конвой подровнял штыки. Подул ветерок с заречья, И сразу стало свежо. В высокой траве кузнечик Стрижет себе да стрижет. Хорошие были ребята, Ребята были "на ять". Замедленно падал пятый. Шестой остался стоять. Шестой шатнулся сутуло (Шаг в сторону, шаг назад) И рыжему есаулу Взглянул исподлобья в глаза. Сказал, улыбаясь косо: - И тут тебе не везет. Ужо вот тебя матросы Почище пустят в расход... Упал на мягкую мяту Под выстрелами в упор. Хорошие были ребята: Кремневые, на подбор. ** АГИТАТОР * Штыки подпирали крышу заката Холодным железным лесом. О долге, о красной чести Кронштадта Кричал путиловский слесарь. Но каждый матрос затравленным волком Смотрел исподлобья, молча. Потом пулеметчик вскочил на двуколку, И взвизгнул тонко, по-волчьи: - Кончай, комиссар! Наслушались! Маком! Мы кровь проморозили в поле, А ты нас ведешь в ночную атаку. Да что мы, железные, что ли? Мы кости не грели на теплом привале Не вспомним какую неделю. Мы бутсы сносили, Шинели порвали. Мы досыта хлеба не ели. Смотри, гимнастерка просолена потом, А ноги разбухли, как тесто. Хоть всех дочиста покоси пулеметом, Ни шагу не двинемся с места. Ни шагу... Осекся. Застыл на двуколке. Не переводит дыханья. И все услыхали: скрипят на проселке Оттуда, от белых, сани. И все увидали: лежит на соломе В кровавых шинельных клочьях Веселый разведчик Егор Истомин, Пропавший без вести ночью. И все увидали: Лежит на рогоже Егоркино страшное тело. Под грязным тряпьем свинцовая кожа Кровавой росой отпотела. Подвода проехала медленно, близко. Снежок на шинели падал. И правофланговый прочел по записке: - "Встречайте красную падаль". Матросы молчали. Медленно, скупо Трусило небо порошу. От запаха крови, От близости трупа Испуганно фыркала лошадь. И встал пулеметчик в строй по ранжиру. И вырвался вздох многоротый. Тогда комиссар шепнул командиру: - Веди в наступленье роты! О НЕЖНОСТИ Мы лежали на подступах к небольшой деревеньке. Пули путались в мякоти аржаного омета. Трехаршинный матрос Петро Гаманенко Вынес Леньку, дозорного, из-под пулемета. Ленька плакал. Глаза его синие, щелками, Затекали слезами и предсмертным туманом. На сутулой спине, размозженной осколками, Кровь застыла пятном, густым и багряным. Подползла санитарка отрядная рыжая. Спеленала бинтом, как пеленками, туго, Прошептала: - Отплавал матросик, не выживет. Потерял ты, Петрусь, закадычного друга! Бился "максим" в порыве свирепой прилежности. Бредил раненый ломким, надорванным голосом. Неуклюжими жестами наплывающей нежности Гаманенко разглаживал Ленькины волосы. По сутулому телу расползалась агония, Из-под корки бинта кровоточила рана. Сквозь пальбу уловил в замирающем стоне я Нервный всхлип, торопливый выстрел нагана. ...Мы лежали на подступах к небольшой деревеньке. Пули грызли разбитый снарядами угол. Трехаршинный матрос Петро Гаманенко Пожалел закадычного друга.
Сирано: Автора все знают с детства. ДВА КОМИССАРА Жили-были два «наркома», Кто не слышал их имен? Звали первого Ерема, А второго — Соломон. Оба правили сурово, Не боясь жестоких мер. У того и у другого Был в кармане револьвер. Красовались в их петлице Бутоньерки из гвоздик, И возил их по столице Колоссальный броневик. Угрожая, негодуя, Оба в пламенных речах На московского буржуя Наводили жуть и страх. Каждый в юности недаром Был наукам обучен. Был Ерема семинаром, И экстерном Соломон… К этим грозным властелинам Все явились на поклон. Брат Ерема был блондином И брюнетом — Соломон. Как-то раз в знакомом доме У зеленого стола О Московском Совнаркоме Речь печальная зашла. Ленин действует идейно. Он — фанатик, маниак. Но уж Троцкого-Бронштейна Оправдать нельзя никак. По каким же был причинам Сей вердикт произнесен? Брат Ерема был блондином, Но брюнетом — Соломон… А в другом знакомом доме Разговор зашел о том, Сколько нынче в Совнаркоме Соломонов и Ерем. И сказал чиновник в форме, Что Израиля сыны В трехпроцентной старой норме В Совнаркоме быть должны.
maut: Ах, доктор Фрикен! Не шедевр, но как же хорошо и толково написано. И точно угадывается будущая манера. Про Израиль кстати тоже хорошо писал в свое время, еще до революции. Снится мне: в родную землю Мы войдем в огнях заката, С запыленною одеждой, Замедленною стопой... И войдя в святые стены, Подойдя к Ерусалиму, Мы безмолвно на коленях Этот день благословим...
Сирано: maut пишет: Ах, доктор Фрикен! maut пишет: Про Израиль Да, этот цикл у него очень хорош.
Рени Алдер: Сирано пишет: Жили-были два «наркома», Кто не слышал их имен? Чёйта еле дочитала. С третьего раза. По ходу, не самая лучшая вещь автора.
полная версия страницы