Форум » *Леди&Джентльмены* » Актёрская семья Ливановых » Ответить
Актёрская семья Ливановых
Godbye: Увы, я не нашёл темы об актёрской семье Ливановых, в частности о Борисе Ливанове, тем более, что он неоднократно упоминался на форуме, хоть в Холмсе и не играл. В теме про кастинг я оффтопом уже сказал о передаче о нём. Приглашаются все желающие. Интересен и сын Ливанова, в частности где он среди беспризорников в "ПШХ"? [off]Если что не так, удалите тему без предупреждений. [/off]
likober: Михаил Гуревич пишет: симбиряне Надо запомнить, потом пригодится.
Михаил Гуревич: likober пишет: Надо запомнить, потом пригодится. Это не потом, это уже! Переименовываем обратно! Или хотя бы в Ливановск
Sam: "Чтобы помнили..." Борис Ливанов. http://rutracker.org/forum/viewtopic.php?t=2608503
Михаил Гуревич: Godbye пишет: Увы, я не нашёл темы об актёрской семье Ливановых А я вот не нашёл темы просто про Василия Борисовича. А тут была пару недель назад информация, что некий сериальный актёр "решил стать режиссёром и снять трагикомедию о столкновении миров богатых и бедных". Позвал Ливанова на главную роль - но тот буквально за пару дней до начала съёмок отказался. Гаркалиным его заменили. А я думаю, может, и правильно отказался - режиссёр-то слишком новый, а тема слишком старая.
Pinguin: Михаил Гуревич пишет: Позвал Ливанов на главную роль Кто кого позвал?
Михаил Гуревич: Pinguin пишет: Кто кого позвал? Некий сериальный актёр - Ливанова.
Sam: Актриса Р.Недашковская о своём учителе Б.Ливанове: — Бытует мнение, что красота актрисы — только оболочка. Одухотворяют, наполняют ее пережитые страдания... Видимо, мхатовский корифей, лауреат пяти Сталинских и Государственной премии СССР Борис Ливанов рассмотрел в вас что-то такое, если настойчиво звал в свой театр на первые роли? — Скорее, что-то расслышал. Мы оказались вместе на банкете. Актриса с «Мосфильма», у которой хороший второй голос, стала расспрашивать меня о какой-то украинской песне — я напела вполголоса. А Борис Николаевич — он сидел по диагонали со своей женой Евгенией Казимировной — говорит: «Что же вы секретничаете? Доставьте и нам удовольствие». Нас подняли, мы спели. И с тех пор он начал меня везде разыскивать... — А вы прятались? — Честно говоря, я Москвы боялась, думала, что меня там съедят. Но Аскольдов, когда ему в этом призналась, сказал: «Единственное место, где тебя съедят, — твоя ненька-Украина»... Через какое-то время мы с Виктором Ивановым, режиссером фильма «За двумя зайцами», по случаю 75-летия со дня рождения Александра Довженко поехали в Москву — поклониться памяти великого режиссера, положить на его могилу подсолнухи из Украины. Вечером вдова Юлия Солнцева устроила дома роскошный прием: заказала все блюда в ресторане «Прага», угощала индюшкой, усыпанной гранатовыми зернами. Там были режиссеры Вера Строева с Григорием Рошалем, Скобцева с Бондарчуком, Иван Семенович Козловский, Ирина Шаляпина — дочь великого баса... Представляете, какой бомонд? И вдруг Ливанов, который тоже там присутствовал, говорит: «Раечка, вы нам, конечно, споете?». — «Только дуэтом с Иваном Семеновичем», — отвечаю. И что вы думаете? Нас заставили. «Хорошо, — говорю. — Давайте мамину любимую «Така її доля». На следующее утро Борис Николаевич перехватил меня и отвел к Ушакову — директору театра. Тот сразу давай перечислять, что нужно, чтобы поменять мою киевскую квартиру на московскую. «Вы знаете, — говорю, — я, вообще-то, немножко беременная, жду ребенка». А Ливанов: «Очень хорошо, Раечка. Вот с нового сезона и приезжайте к нам». — Почему же вы так и не стали москвичкой? — Это долгая история. Вскоре после того, как у меня родился сын, в Киев приехал на гастроли МХАТ. Я к тому времени взяла несколько уроков в консерватории, пела романс из «Бесприданницы». Потом Борис Николаевич устроил мне что-то вроде экзамена: пришли Степанова, которая как парторг театра входила в состав руководства, Станицын — и началось прослушивание... Я читала Блока, Цветаеву, пела романсы, какие-то украинские песни. Степанова говорит: «Раечка, мы в Киеве сыграем «Чайку» четыре раза — посмотрите все спектакли. Вы будете вводиться на роль Нины Заречной. А с нового года — в «Бесприданницу». Борис Николаевич сказал, что ждет, когда я приеду, чтобы репетировать «Короля Лира», — он хочет, чтобы я в первом составе играла Корделию. — Вот это программа! — Представляете, Москва мне выстилала такую дорожку звездную. И тут я попадаю в больницу — у меня жуткие головные боли. Оттуда я еще звонила в Москву, говорила, что готовлю монологи «Чайки». И вдруг в театре переворот... Дело в том, что триумвират, который тогда там управлял: Кедров, Станицын, Ливанов, — практически распался (один мхатовский корифей умер, второй отошел от дел). Все шло к тому, что Бориса Николаевича утвердят главным режиссером, откроют для него «красный кабинет» Станиславского. Но когда он с женой отдыхал на юге, группа мхатовских «стариков» пошла в «Современник» и пригласила на «царство» Олега Ефремова. Это был нож в спину Бориса Николаевича. Он так обиделся, что больше никогда не переступил порог МХАТа. — Этот удар спровоцировал рак? — Видимо, да. Через год я снималась в Москве в оперетте «Алло, Варшава!», и вдруг нам дали выходной день. Меня пригласила на дачу на Николиной Горе подруга Нонна Федоровская — она была художницей по костюмам в «Царской невесте». И вот мы плывем на лодке, ее муж гребет. «А это, — показывает на финский домик, — дача Ливановых». Я: «Неужели?». И как затянула на всю округу: «Два кольори мої, два кольори». Хозяева выскакивают: «Рая! Иди сюда». Борис Николаевич был уже похудевший, но шутил: «Видишь, вхожу в форму». Потом вздохнул: «А ведь ты могла быть уже артисткой МХАТа». — «Борис Иванович, — говорю, — а что бы я там делала без вас?». Это было в 1971 году, а в 72-м он умер. Очень страдал, все просил Василия: «Сынок, помоги мне уйти, сынок помоги мне»... В том году в один месяц ушли два мои учителя: Виктор Ивченко — от инфаркта и Борис Ливанов — от рака. Полностью интервью здесь: http://www.bulvar.com.ua/arch/2013/36/522777db51f38/
Алек-Morse: Очередная новогодняя находка от Alexander-а Orlov-а: - газета "Известия", 1987 г., 14 ноя. интервью ВБЛ об основании театра "Детектив"
Alexander Orlov: Жалко, что перестал существовать.
Алек-Morse: Alexander Orlov пишет: Жалко, что перестал существовать. Это да. Хотя само его появление и существование в те годы, по-моему, было сродни подвигу.
kalash: Алек-Morse пишет: Хотя само его появление и существование в те годы, по-моему, было сродни подвигу. Да ну, тогда и похлеще появлялось... Жанр детектива был в СССР вполне легальным жанром.
Алек-Morse: kalash пишет: Да ну, тогда и похлеще появлялось... Вопрос ведь не "в похлеще". В конце перестройки появлялось много чего - новых театров и антреприз, непросто было сохранить вкус, классический подход к жанру. Конечно, я сужу только по репертуару и по личности ВБЛ, по его интервью, по высказываниям Виталия Соломина и т.п. Спектаклей я не видел. А ещё можно вспомнить, как он боролся за помещение...
kalash: Я был на одном спектакле в 1993 (или 1992)... К сожалению ни Ливанов, ни Соломин в спектакле не были задействованы.
Михаил Гуревич: Я помню репортаж в "Пресс-клубе" - когда театра уже выселили. 1993 год. Ливанов был расстроенный...
Алек-Morse: А вот такая фотография появлялась у нас? отсюда: http://spiritcc.tumblr.com/post/78027744100/i-found-another-one
Михаил Гуревич: Ливанов без усов - наверное, во время съёмок как раз.
Alexander Orlov: Литературная газета, № 29, 21 июля 2010, C. 8 Рубрика Искусство ЗВАНЫЙ ГОСТЬ Донкихотство сидит в каждом Автор: Виктория ПЕШКОВА Но, по мнению Василия Ливанова, отпраздновавшего в минувший понедельник своё 75-летие, это вовсе не достоинство наше, а недостаток. Причём весьма существенный. Благодаря интервью, которое Василий Борисович дал "ЛГ" накануне юбилея, читатель, как нам кажется, сможет убедиться: в самом Ливанове - выдающемся артисте, талантливом писателе и вообще уникальной творческой личности - донкихотовское начало не просто существует, но многое определяет. -Рисовали вы с детства, школу окончили при Академии художеств, но поступили всё-таки в Щуку. Как ваш отец отнёсся к тому, что вы решили продолжить семейную традицию? - Поначалу отрицательно. Когда я пришёл и сказал, что поступил в Щукинское училище, он позвонил Рубену Николаевичу Симонову и попросил его ещё раз меня проэкзаменовать. Он очень опасался, что я пойду по фамильному накату, а когда учёба кончится и нужно будет проявить себя в профессии, мне предъявить будет нечего. Мне назначили время. Я пришёл. В кабинете кроме Симонова сидели Мансурова, Абрикосов, кто-то ещё, но я плохо соображал, кто именно: у меня в глазах был туман от волнения. Начал я с моего любимого Пастернака. Потом попросили почитать Лермонтова, затем Маяковского, Пушкина, Блока. Наконец меня отпустили. Рубен Николаевич позвонил отцу и сказал, что поступил я правильно. - Так поэзией и ограничились? А как же проза? - Прозу "разыграть" можно, притвориться. А поэзия - как музыка, не проскочит ни одна фальшивая нота. - И Борис Николаевич принял ваш выбор? - Принял он его гораздо позже, когда мне было уже двадцать восемь. Пока я учился, он ни о чём меня не спрашивал, никаких рекомендаций не давал. И видел только один мой дипломный спектакль. Но быть настоящим отцом не значит с утра до вечера пичкать своего ребёнка мудрыми сентенциями. Я всем в своей жизни обязан отцу и деду. Они были актёры от Бога. - Молодёжь во все времена достаточно критически относится к опыту предков, но сегодня это доходит практически до полного отрицания: мы, мол, живём в совсем другое время... - Конечно, они живут в другое время. Но их родители в этом не виноваты. Чтобы сохранить уважение своих детей, ни в коем случае нельзя им врать и заискивать перед ними. Надо суметь сохранить собственное достоинство. Это очень трудно. Может, поэтому связи между поколениями сейчас так непрочны. - Вы с отцом снимались вместе в "Слепом музыканте". Трудно было? - Наоборот, легко. Отец был потрясающим партнёром. Для меня он остался главным учителем в профессии. Это была очень интересная работа. Мне подсказали, что хорошо бы перед съёмками пообщаться со слепыми людьми. Общество слепых мне предоставило такую возможность. А когда съёмки закончились, там устроили показ. Слепые, конечно, не смотрели, а слушали фильм и потом поинтересовались, где нашли такого слепого актёра. Им твердили, что актёр - зрячий, но они были уверены, что их обманывают: с такими интонациями может разговаривать только невидящий человек. Получилось, что я угадал их мир каким-то интуитивным образом. Работа была очень интересная. Актёр ведь проверяется именно на классике. - А я от ваших коллег слышала мнение совершенно противоположное: в классике вывезет автор... - Никогда в жизни! Никакой классик никого не вывезет, а вот погубить может запросто. В классике нельзя играть в меру своих чувств, только в меру переживаний твоего героя, а он, как правило, глубже, многограннее тебя. Была когда-то такая теория: актёр должен играть в меру своих чувств, ему нельзя отличаться от толпы. Хейфиц говорил, что выбрал Баталова в фильм "Дело Румянцева" потому, что у него "трамвайное" лицо. Представляете? - Это у Баталова-то?! - О нашей профессии любят глупости сочинять. Говорят, мол, актёр - зависимая профессия. Ерунда. Если так рассуждать, то любая профессия зависима! Сантехник - и тот зависит от начальника ЖЭКа! Актёр не зависит от режиссёра, он же не марионетка. У него есть собственное мнение о роли, которая ему поручена. Тут дело не в зависимости от режиссёра, а в единомыслии с ним. Если оно существует - получается творческое содружество, а если его нет, актёр либо уйдёт из картины, либо будет играть так, как он считает нужным. Масленников как-то проговорился: Конан Дойл - весьма средний писатель, истории о Холмсе с Ватсоном - комедия. Если бы мы с Виталием поверили режиссёру, провал фильма был бы неминуем. - Никакого сногсшибательного успеха точно не было бы! - То-то и оно. После того как у меня с режиссёром возник очень серьёзный конфликт - по творческим причинам, а не по тем, о которых он любит говорить, -Масленников потом придумал такую формулу: когда съёмка очередной сцены заканчивалась, он говорил: вы угадали тайный замысел режиссёра. Конан Дойл, конечно, не Шекспир, и не надо сравнивать их дарования. Тем не менее он создал образы, которые живут уже более ста лет и ещё не один век проживут. - Они дают человеку надежду... - Мы перед съёмкой спросили у Масленникова, зачем он затевает эту картину, ведь экранизаций были сотни. - Даже у нас была одна - "Голубой карбункул" с Масюлисом в роли Холмса. - Была ещё "Собака Баскервилей", которая заслуженно забыта. Там только Саша Кайдановский здорово играл. Так вот Масленников не знал, что нам ответить. Начал что-то говорить про "англичанство". И впоследствии часто к этому термину прибегал, хотя он по существу ничего не объясняет. Мы с Виталием решили играть людей, которые бескорыстно приходят на помощь терпящим бедствие. - В этом, по-вашему, секрет популярности фильма? - Не только. Все экранизации Конан Дойла страдают одним недостатком: вперёд выходит детективный сюжет, актёры его только обслуживают. А для нас были важны взаимоотношения персонажей - Холмса с Ватсоном и этих двоих со всеми остальными. Почему сейчас детективные сериалы не отличимы друг от друга? В них осталась только интрига. И нет живых образов. У зрителя не возникает желания познакомиться с героями. Не с актёрами, а с их персонажами. Не зря же английская пресса писала о том, что наши фильмы вернули им их национальных героев. Я счастлив наградой, которую мне пожаловала королева, поскольку для меня этот орден является фактом международного признания русской актёрской школы. Из киношников-неангличан кавалеров ордена Британской империи только трое - Лиз Тейлор, Спилберг и ваш покорный слуга. - Орден изначально учреждался для военных? - Да, но потом решили, что деятели культуры могут не меньше военных сделать для процветания империи. Девиз ордена так и звучит: "Для Бога и для Империи". Британцы так хранят свои национальные традиции, что нам у них надо поучиться. Им плевать, что о них говорят другие, традиции святы и неприкосновенны. Ибо они цементируют нацию. - В вашей интерпретации Холмс и Ватсон стали примером настоящей мужской дружбы. - И не могло быть иначе. Мы с Виталием были очень дружны. Дружили наши дети и жёны. Дружбу сыграть невозможно. Объектив объективен, говорил мой учитель, кинооператор Сергей Павлович Урусевский. Можно любовь сыграть, а дружбу - не получится. Шекспир в сонетах ставил дружбу выше любви. Потому что любовь может быть безответной, а дружба - нет. Она невозможна без глубокого взаимопонимания, совпадения мировоззрений, сходства в восприятии окружающего мира, признания общих моральных ценностей. Это доверие и взаимопомощь. Так у меня с композитором Геннадием Гладковым: скоро 70 лет, как мы дружим. И конечно, дружбу держит совместная творческая работа. С Соломиным мы же не только вместе снимались. Он попросил меня написать для него пьесу. В 83-м поставил в Малом "Моего любимого клоуна" и сыграл там главную роль. Для меня его уход - рана незаживающая. И всё равно он всегда рядом. - Что выигрывает литературное произведение и что теряет при переносе на экран? - Ничего не теряет, если исполнитель становится соавтором писателя. - Нешуточное дело быть соавтором, скажем, Сервантеса. - Нешуточное. Классику нельзя играть по принципу "я так вижу". Не может быть разночтений, вариантов. Фильм, снятый о Холмсе Гаем Ричи, чудовищен. Никакого отношения к Конан Дойлу он не имеет. Не может быть автор с мировым именем предлогом для фильма или спектакля. Я всё думаю о тех, кто калечит Гоголя. Как они его не боятся? Полагаю, Николай Васильевич всё видит, и Бог весть, как это им аукнется. - Гоголь - ваш любимый автор? - "Мёртвые души" - моя настольная книга. Я её наизусть знаю. - А кроме Гоголя? - Чехов. Булгаков. Для меня он - особенный автор. Отец был очень дружен с Михаилом Афанасьевичем. Я в своё время даже книгу написал об этом. Англичан люблю. Больше всего - Диккенса. В юности от "Дэвида Копперфилда" оторваться не мог. - А к Честертону как относитесь? - С большим уважением. У него удивительные по меткости мысли. К примеру: "Надо быть очень внимательным при выборе родителей". Каково?! Было время, когда зачитывался Хемингуэем. Гена Шпаликов наше поколение назвал "ушибленным Хемингуэем". Я недавно записал на диск "Старик и море". - Если браться за "Дон Кихота", нужно самому отчасти быть Дон Кихотом. В вас это есть? - Конечно. В человеке много всего понапихано. Надо только суметь выудить. Не подлаживать героя под себя, а самому влезть в его шкуру. Фильм "Дон Кихот возвращается" был моей декларацией. Я обдумывал его не один год. Ложное толкование Дон Кихота было придумано в XVIII веке французскими энциклопедистами, и с тех пор это клише так и существует. Оно не имеет ничего общего с тем, что хотел сказать Сервантес в своём романе. Им нужен был рыцарь без страха и упрёка, защитник народа, и Санчо - человек из народа, сумевший стать правителем. - По-вашему, роман не об этом? - Абсолютно не об этом. Дон Кихот никакой не рыцарь. Он идальго (а это не одно и то же!), который охотился на зайцев и читал рыцарские романы, ими зачитывались потом и основоположники марксизма-ленинизма. И дочитался до того, что решил: он один знает, как нужно устроить мир. Мы знаем таких донкихотов - Ленин, Че Гевара. У художника Коржева есть портрет Дон Кихота с лицом Ленина. А Санчо - простолюдин, одержимый страстью быть губернатором, то есть страстью к должностям и власти. Оба они воплощение безмерной гордыни - "я есть истина в последней инстанции". Они бродят по Европе, как призрак коммунизма. Или ты признаешь Дульсинею, или тебе каюк. Сравните: либо ты принимаешь коммунизм, либо - на Соловки. Санчо быстрее понял, что к власти непригоден, а Дон Кихот так и остался при своём заблуждении. У Сервантеса всё написано. Нужно только читать внимательно. Даже в названии Дон Кихот назван хитроумным. Но это же ирония! Заступник народа не может быть хитроумным. Энциклопедистам нужен был идеальный образ. Они в Бога не верили, значит, нужна была хоть какая-то замена. - А почему фильм назван "Возвращение Дон Кихота"? - Потому что он время от времени возвращается в каждого из нас. Телевизионщики любят спрашивать прохожих о том, что бы они сделали, если бы стали президентом страны. И те начинают делиться своими мыслями по отмене налогов, роспуску армии и т.д. И ведь ни один не сказал: "Ребята, да вы что, какой из меня президент!" Каждому из нас временами кажется, что мы знаем, как управлять миром. Вот это донкихотство и есть. У Сервантеса даже ещё глубже. Дон Кихот вмешивается в живое течение жизни. Он мешает людям жить, потому они его и колотят. У Сервантеса есть поэтическое воплощение этой мысли: мельницу, где мелют муку, из которой пекут хлеб, Дон Кихот называет чудовищем. Он источник жизни чудовищем называет! Вот такой заступник, за которым можно идти, ни о чём не думая. Он сам тебе скажет, кого любить, а кого - ненавидеть. Для меня эта картина была попыткой сказать правду. - Вы говорили о соавторстве, но и в придуманных вами "Бременских музыкантах", и в "Карлсоне" есть много такого, чего в первоисточниках нет. - Нам хотелось найти повод для радости. Вот мы его и нашли. У братьев Гримм, конечно, ничего спросить нельзя, а вот Линдгрен, которой показали нашего "Карлсона", сказала, что он получился именно таким, каким она его придумала, несмотря на расхождение с её текстом. Она как-то сломала ногу, лежала в мансарде, за окном - крыши, и думала: как хорошо было бы уметь летать. Так что это история о внутренней свободе, которая так нужна человеку в любом возрасте. - Ваша первая публикация тоже была сказкой? - Сказок было несколько. В "Литературной России" их всё никак не решались напечатать, опасаясь, что читатель увидит в них "ненужные подтексты". Пока мне редакторы это объясняли, в комнату вошёл человек в красном свитере. Он прислушался к разговору и сказал: "Какие ещё подтексты! Я читал, никаких там подтекстов нет. Готовьте к публикации, а я напишу предисловие". И только потом протянул мне руку и представился: Лев Кассиль. - А больше сказок не будет? - Не знаю. - Время несказочное? - Да нет, при чём тут время. Было увлечение такое. Сказка ведь близка к поэзии... - ...А стихи пишутся либо сами, либо это не стихи... - Маршак считал, что сказки - самый трудный жанр. Только тот, кто умеет сочинить сказку, может заниматься драматургией. - Видимо, те, кто пишет современные пьесы, сказок сочинять не могут. И, судя по всему, не смогут никогда. - Совершенно согласен. Театр меня разочаровывает всё больше. Он перестаёт нести людям надежду, а без этого театр, да и любое искусство, существовать не может. - А в чём вы черпаете надежду? Как вам удаётся держать удар? - У меня характер казачий. Танки грязи не боятся. И потом, у меня тыл очень крепкий. - Для вас семья - одна из высших ценностей в жизни. К сожалению, многие считают, что она человеку в лучшем случае совершенно не обязательна... - Ничего, кроме сочувствия, я к этим людям не испытываю. Кто не любит свою семью, для того нет родины.
Михаил Гуревич: Alexander Orlov пишет: по мнению Василия Ливанова, отпраздновавшего в минувший понедельник своё 75-летие... А я вот первое интервью с Ливановым делал накануне но 60-летия. И тут вижу многое, что он и мне говорил. Да и многим говорил. Ливанов молодец, что убеждений не меняет, - а мне приятно, что я был первым!
Alexander Orlov: Михаил Гуревич пишет: первое интервью с Ливановым Михаил Гуревич пишет: я был первым! Так у кого из двоих это интервью было первым?
Alexander Orlov: Кстати... А Ливанов-то не помнит предшественников? Михаил, может быть, вы или кто-нибудь еще задаст ему вопрос про телеспектакли "Первое дело доктора Уотсона" (1968), "Из рассказов о Шерлоке Холмсе" (1968), "Министры и сыщики" (1969)? Или про фамилии: Лановой, Урусова, Гарин, Волков, Круглый? Или лучший в мире помнит, но не скажет? "— Забурел, забурел! — радостно вскрикнул Балаганов. — Вот забурел! — Да, я забурел, — сообщил Бендер с достоинством." (с)
полная версия страницы